Пьер и Жиль: кич как высокое искусство

С 22 февраля по 5 апреля в ЦВЗ "Манеж", расположенном по адресу: Манежная пл., 1, проходит выставка  "Pierre et Jilles" ("Пьер и Жиль"), организованная Правительством Москвы, Комитетом по культуре Москвы, музеем "Московский Дом Фотографии", посольством Франции в РФ и Французским культурным центром в Москве. Пресс-секретарь Московского Дома Фотографии и одновременно студентка факультета лингвистики ИМПЭ им. А.С. Грибоедова Татьяна Стрекалова любезно передала нам пресс-релизы, которые мы с удовольствием предлагаем вашему вниманию. Статья проиллюстрирована фотографиями с выставки.

Фотографы и художники, актеры и режиссеры, стилисты и имиджмейкеры, Пьер и Жиль – эмблематический дуэт фотографического постмодернизма. Начав свою карьеру в 70-х гг. прошлого уже века, они во многом определили фотографические искания последующих десятилетий, играя на самой фотографической квазиреалистичной природе изображения, разыгрывая оригинальный театр фотографии.

Стилистическая всеядность художников, преодоление временных и национальных границ, использование индийских и африканских, американских и латиноамериканских, русских и французских, античных и ренессансных эстетических клише – все это воплотилось и переродилось в цельную и узнаваемую фотографическую манеру. Стиль "пьер-и-жиль", узнаваемый и актуальный, травестийный и театральный, наивный и радикальный одновременно задал "модель" фотографического поведения, воспринятую, развитую и дополненную Ясумасой Моримурой и Владом Мамышевым-Монро и др.

На эмоциональном уровне стиль этот не чужд и поп культуре с ее апологией наивности и сентиментальности как самых востребованных творческих стратегий. Но зачастую под глянцем псевдомещанского сантимента оказывается скрыта боль и тревога, что сообщает общему настроению где-то эротический, а где-то драматический характер. В работах Пьера и Жиля журнальный гламур и народный кич разоблачают один другой, оттеняя друг друга иронией, не переходящей, однако, в цинизм и скепсис.

В сюжетном плане, методом деконструкции традиционной маскулинности художники вводят в мировую галерею фотообразов "своих", с легкостью идентифицируемых персонажей – юношу-святого, солдата, морячка, гангстера. При непростой, практически "режиссерской" работе с моделями Пьер и Жиль находили именно тот образ, тот look артиста, певца, который, отраженный в массовом сознании обложками дисков и глянцем модных журналов, впоследствии и становился тем единственным и неповторимым "портретом" кумира.

В процессе портретирования за фототеатром всегда следовал не менее сложный этап "финишных работ" – создание живописного слоя поверх фотографического и производство авторской рамы. Здесь сама тиражность фотографического искусства, его принципиальная "техническая воспроизводимость" компрометировалась ханд-мейдом, уникальной ручной работой.

Мы рады приветствовать уникальный творческий дуэт Пьера и Жиля с полномасштабной выставкой в Московском Доме фотографии и Государственном Русском музее и благодарим французскую галерею Жерома де Нуармона и Посольство Франции в России, благодаря которым этот проект состоялся в России.

Ольга Свиблова, директор Московского Дома фотографии

Пьер и Жиль: провокация гламура

Художественные дуэты настолько распространены в современном искусстве, что в пору отнести их к особому художественному направлению. И правда, в произведениях Пьера и Жиля при желании можно увидеть сходство с продукцией не только, скажем, Гилберта и Джорджа, но и Комара с Меламидом или Дубосарского–Виноградова.  Все они имеют известное отношение к поп- (или соц-) арту и так или иначе работают с образами того или иного массового сознания или  коллективного бессознательного. Творчество в четыре руки, предполагающее в качестве автора не "я", но "мы", здесь весьма уместно. Как если бы пара была минимальной "ячейкой общества", от лица которого в данном случае и говорят художники, а удвоение авторства создавало алиби для всех упреков в волюнтаризме и субъективности. Пьер и Жиль работают вместе с 1976 г., идеально поделив обязанности по искусству – Пьер фотографирует, а Жиль расписывает снимки.   Искусство Пьера и Жиля на первый взгляд представляется всеобъемлющим, хотя и крайне неупорядоченным каталогом всевозможных фантомов и фантазмов постмодернистского и мультикультурного массового сознания, добродушно поверхностного и всеядного. Католические святые тут соседствуют с индийскими божествами, сказочные герои – с поп-звездами,  кадры, достойные эротических журналов – с сюжетами газетных передовиц. Впрочем, в мире Пьера и Жиля все они уживаются вполне мирно и непротиворечиво. Любой сюжет французские художники трактуют в собственном немедленно узнаваемом стиле сладостного кича.  Их стремление вложить в каждый образ максимально возможное количество красоты на первый взгляд кажется желанием удовлетворить самую что ни на есть народную, "простую" жажду прекрасного. Однако в самой чрезмерности этих стараний есть определенное лукавство. Пьер и Жиль стремятся к попсовой красивости с таким фанатичным рвением, с которым можно преследовать только почти недостижимую цель.

И, правда, их произведения выглядят не столько массовыми, безупречно и безлично промышленными, сколько трогательно кустарными, не столько глянцевыми, сколько наивными. Если к этой эстетике и применим эпитет "популярный", то разве что в том значении, каким он обладает во французском языке – не "поп-культурный", но "народный", в том смысле, в каком народным бывает, например, лубок. Кич, который культивируют Пьер и Жиль – не ширпотреб, но раритет и экзотика. Неслучайно художники демонстрируют интерес и симпатию к тем культурам, например, азиатским или восточным, в которых кич еще не стал циничным и сохранил своего рода невинность – будь то индийский религиозный лубок, арабская эстрадная музыка "рай" (Пьер и Жиль снимали портреты звезд "рая" из французской арабской диаспоры).

Ирония, пронизывающая искусство Пьера и Жиля, состоит в том, что под видом банальной, безликой и само собой разумеющейся масс-культуры художники подсовывают маргинальную, ерническую и еретическую субкультуру собственного производства. Даже среди звезд, которых так любят снимать Пьер и Жиль (а звезды обожают у них сниматься), почти нет образцовых представителей глобальной поп-культуры (хотя Мадонну они все же снимали). Зато очень много фриков и героев андерграунда вроде Нины Хаген, Марка Алмонда, Игги Попа и Боя Джорджа.  Или же звезд настолько сугубо французских, вроде Клода Франсуа или Сильви Вартан, что сама их буржуазность и эстрадность воспринимается как своего рода экзотический национальный колорит.

В центре искусства Пьера и Жиля – выразительный талант. Художники говорят о сложности бытия элегантно и легко. Благодаря выразительному языку их изображения окрашиваются нежностью и мечтательностью, меланхолией и тревогой одновременно, превращаются в весть – всегда доступную, объяснимую, "приспособиться" к которой способен каждый из нас.  Поэтическая сила произведений Пьера и Жиля – в их неспособности принять мир в его нынешнем состоянии: с каждым днем все более покорный силе, раздираемый эксплуатацией всякого рода. Мечта, к которой приобщают нас произведения этих художников, ведет в мир свободы. И можно надеяться, что в этом мире роли однажды переменятся – благодаря любви, первыми и истинными свидетелями которой стали Пьер и Жиль.

Ирина Кулик

Выставка является знаковой как в России, так и за рубежом. Одним из своих первых спецпроектов организаторы II Московской биеннале современного искусства решили подсластить мрачное искусство сегодняшнего дня. Но подсластить – не значит упростить. Пьер и Жиль – оригинальные волшебники. Несмотря на то, что они, низменно используя стилистику мещанской умилительной ретрофотографии, ретушируют и без того красивейшие фото сначала кистью, а потом и в фотошопе, чтобы довести до приторности, нельзя не согласиться с тем, что это – искусство. Кич выходит настолько преувеличенным, что перерастает сам себя. Мадонна в роли японского божка и связанная Нина Хаген, Мерлин Менсон, укачивающий скелет, и французская поп-дива Мирей Матье, осыпанная цветами, – это неполный перечень того, что можно увидеть в ретроспективе общепризнанных мастеров фотографии. 

Возможно, такой взгляд аморален, но спрос на их фотографии огромен. Понятно, что релятивизм в оценке добра и зла неизбежен: человечество чаще руководствуется ощущениями, а не разумом. Боль, причиненная другому, заставляет тело ликовать, и совесть застенчиво прячется в местах, весьма отдаленных от центра удовольствия. Природа берет верх над сознанием, и в том, чтобы пристроиться в конец очереди на выставку Пьера и Жиля, тоже нет ничего постыдного. Таково уж свойство искусства – превращать этическое в эстетическое. Причем эстетика доминирует иногда настолько убедительно, что заставляет забыть о морали.
 
Более подробная информация о выставке размещена на сайте Московского Дома фотографии:  www.mdf.ru. Пресс-служба Московского Дома фотографии: тел.: 231 3325/26/27, факс: 202 4346. Екатерина Финогенова (finogenova@mdf.ru), Татьяна Стрекалова (st@mdf.ru), Мария Георгиева (georgieva@mdf.ru).